Удачи, мещане! (с)
Я уже почти перестал плакать, мама,
как раньше, запираясь в душе и воя тихо в водосток.
Почти растворил в жидких кристаллах пикселей старую драму,
залил виски, растопил вместе со льдом.
А сегодня ночью она снова всплыла,
слегка поросшая тиной, как титаник, вся в трещинках.
Изнутри обожгла
сердце раскаленными углями жалости к себе,
острыми своими краями от битых воспоминаний.
Думал - сгладились, так нет, только режут рвано, грязно,
не тем искренним стерильным скальпелем, что вначале.
Многие семьи и в несчастье одинаковы,
только имена разные.
Кто-то плачет по Александру, кто-то по Иакову,
только все одно.
Я уже почти перестал чувствовать, мама,
скормил эмоции в духоте ночей своему призраку
мало помалу до последней порции -
С радостью боль, с болью радости.
А недавно заметил вдруг, что чувствую панику.
Как сердце сжимается, пальцы отнимаются, холодеют,
будто чувствуешь, как кто-то сзади к тебе подбирается
со злыми намерениями.
За паникой страх, за страхом неприязнь, за нею ненависть.
Я думал, все они ушли, но вот они, все снова здесь.
Вьются в темноте надоевшими комарами,
расползаются по углам, цепляют за живое, по-живому,
все по-старому.
Только не хватает душистой приправы - радости,
как же он теперь будет меня есть?
как раньше, запираясь в душе и воя тихо в водосток.
Почти растворил в жидких кристаллах пикселей старую драму,
залил виски, растопил вместе со льдом.
А сегодня ночью она снова всплыла,
слегка поросшая тиной, как титаник, вся в трещинках.
Изнутри обожгла
сердце раскаленными углями жалости к себе,
острыми своими краями от битых воспоминаний.
Думал - сгладились, так нет, только режут рвано, грязно,
не тем искренним стерильным скальпелем, что вначале.
Многие семьи и в несчастье одинаковы,
только имена разные.
Кто-то плачет по Александру, кто-то по Иакову,
только все одно.
Я уже почти перестал чувствовать, мама,
скормил эмоции в духоте ночей своему призраку
мало помалу до последней порции -
С радостью боль, с болью радости.
А недавно заметил вдруг, что чувствую панику.
Как сердце сжимается, пальцы отнимаются, холодеют,
будто чувствуешь, как кто-то сзади к тебе подбирается
со злыми намерениями.
За паникой страх, за страхом неприязнь, за нею ненависть.
Я думал, все они ушли, но вот они, все снова здесь.
Вьются в темноте надоевшими комарами,
расползаются по углам, цепляют за живое, по-живому,
все по-старому.
Только не хватает душистой приправы - радости,
как же он теперь будет меня есть?